В две тысячи седьмом году мне исполнилось четырнадцать, и я переводилась в новую школу в девятый класс. Было первое сентября. На первом же уроке учительница попросила меня выйти к доске, предложив представиться и рассказать о себе и своих увлечениях.
Я промямлила что-то про возраст, семью и, уперев взгляд в пол, сказала, что особо ничем не увлекаюсь.
И сразу же почувствовала, что совершила чуть ли не величайшую ошибку в жизни. Я слукавила; увлечения у меня как раз таки были.
Я заканчивала музыкальную школу и играла на флейте, хотя к тому моменту это уже перестало мне нравиться и стало обузой. Пыталась фотографировать. Любила рисовать, хотя бросила художку, и делать всякие штуки руками.
Но самым большим, что было в моей жизни на тот момент, было увлечение собаками.
К четырнадцати годам я перечитала уйму кинологической литературы, выучила назубок пару энциклопедий, без запинок выговаривала слова вроде "ксолоицкуинтли" или "бернский зенненхунд" и обладала бесценными знаниями про рост-окрас-прикус разных пород по международному стандарту. Уже подрастал в деревне у бабушки Чингизка - первая по-настоящему моя собака.
Была только одна небольшая проблема. Никто из моих ровесников не разделял мое увлечение.
Нет, где-то такие люди существовали. Я переписывалась с ними в Интернете, читала про них книжки - но в жизни они мне так и не попались. Все мои знакомые в реальной жизни, занимающиеся собаками, были значительно старше меня - а мечтала я, конечно, о подростках моего возраста, с которыми мы могли общаться на равных. Но их не было.
Сказав, что особо ничем не увлекаюсь, я пошла к своему месту за партой.
Из той школы я ушла спустя три месяца, поскольку жить мне там не давали совершенно.
Но вот момент, когда я не стала говорить о том, что мне нравится, запомнился. Стесняться того, что тебе нравится - это же предательство самого себя, на самом деле. Мне жутко неловко за ту четырнадцатилетнюю себя, которая думала, что не стоит распространяться о своих увлечениях, потому что их никто не разделяет.
Больше я так не поступаю.